Сгущёнка (рассказ молодого ополченца)

Сидим мы значит с Михалычем на полянке в лесопосадке и ждём наших из разведки.

Разожгли спиртовку, тихонько варим в котелке банку сгущёнки.

Наши вернутся голодные и усталые, а мы им: "Варёную сгущёнку хотите?", а они такие радостно: "Ну вы, блин, даёте! Конечно хотим!"

Михалыч хорошо умеет сгущёнку варить, он ещё в Советской Армии наловчился.

Сидим, беседуем негромко.

И вдруг на полянку вылетают украинские "хаммер" и "саксон".

Как у них водится – разрисованные всякими белыми полосами, надписями про ПТН-ПНХ и прочей народной наскальной живописью. С "саксона" упитанный чубатый хлопец целится в нас из пулемёта и улыбается золотым зубом. Нехорошо так улыбается.

Мы, конечно, офигели с таких раскладов.

Стали было пятиться назад, а сзади на полянку выбегают ещё трое нарядных украинских военных. Все в натовской "цифре", в канадских разгрузках, с хеклер-и-кохами, а один даже с "джавелином" на плече.

– Шо, ватники? – кричат радостно. – Бачите, яки гарные девайсы нам наши союзники подогнали?

Мы с Михалычем кивнули дружно, мол, бачим. А самими грустно – нет слов.

– Давай, что ли прощаться, Василий, – печально сказал мне Михалыч. – Хороший ты парень, хоть и студент.

– Прощай, Михалыч! – с комком в горле ответил я. – Ты тоже молодец и сгущёнку отлично варишь! То есть варил...

И вот тут она и взорвалась, наша банка сгущёнки. Переварилась, наверное.

Хлопец на "саксоне" заорал: "Засада!" и дал длинную очередь в нашу сторону.

В нас не попал, так как от пулемётной отдачи не самый устойчивый в мире британский броневик опрокинулся на стоящий рядом с ним "хаммер".

Их "хаммера" донёсся вопль: "Твою ж!" и послышался негромкий хруст.

Зато чубатый отличник пулемётной стрельбы успел срубить очередью ёлку.

Ёлка рухнула на тех трёх с "джавелином", но джавелинщик таки успел заджевелинить в нас ракетой и даже крикнуть: "Хероям слава!"

Умная ракета вылетела и, естественно, сразу навелась на самое тёплое, что было на полянке. А так как наша спиртовка уже погасла, то самыми тёплыми на полянке оказались "хаммер" и лежащий на нём "саксон".

Рвануло так, что в Киеве наверняка услышали и подумали: "Кажется, дождь начинается…"

А потом тишина. И лишь поблёскввает из груды металлолома золотой зуб, да тихо падают на полянку клочки натовской "цифры", нашивки "Азов" и прочий мусор.

Мы с Михалычем стоим и молчим ошалело, в сгущёнке по самые брови.

Михалыч безуспешно пытается рот закрыть, а я в ногах дрожь унять.

Тут наши на шум прибежали. Глянули, присвистнули, и поинтересовались, что за мать её "бурю в пустыне" мы тут устроили, если приказ был тихо ждать и не отсвечивать?

А я им такой, дрожащим голосом: "Сгущёнка закончилась, но есть джавелин. Там, под ёлкой лежит. Хотите?"

А они такие радостно: "Ну вы, блин, даёте! Конечно хотим!"

А на сгущёнку я с тех пор даже смотреть не могу. Опасная это для здоровья штука, оказывается.

Green Tea